«Этот фильм вынуждает вас увидеть себя не такими, какими вы хотите себя видеть, но такими, какими видит вас Бог.  Здесь нет пассивных наблюдателей,» сказал Джим Кавьезел.

CBN.com – Джим Кавьезел является респектабельным актером с респектабельной карьерой.  Граф Монте Кристо, Тонкая Красная Нить, Плати Наперед и Глаза Ангела – это лишь несколько из его фильмов.  Но самая последняя его роль может подвергнуть опасности его респектабельность – Джим играет Иисуса в спорном фильме Мэла Гибсона, Страсти Христовы.

В своем первом телевизионном интервью со времени съемки Страстей продюссеру Клуба 700, Скотту Россу, Джим раскрыл глубокий смысл того, что для него означало играть распятого Спасителя.

Скотт Росс: Сколько Вам было лет, когда Вы снимались в этом фильме?

Джим Кавьезел: Это интересно.  На следующий день после моего согласия на эту роль, мне позвонил Мэл.  Он сказал: «Привет, это Мэл».  «Какой Мэл?»  Я знал актеров как Мэл Гибсон, Том Круз.  Я не знал их лишь по имени.  Он сказал, «Эй, Джим, это Мэл».  Он начал говорить о фильме и стал отговаривать меня от роли.

Скотт Росс: Отговаривать Вас?  Это после того, как он предложил Вам эту роль?

Джим Кавьезел: На следующий день он сказал: «Я хочу, чтобы ты отдавал себе отчет в том, через что тебе прийдется пройти.  Возможно ты никогда больше не сможешь работать».  Он несколько раз высказал это публично.  Я сказал ему: «Мэл, это то, во что я верю.  Мы все несем кресты.  Я должен нести свой крест.  Если мы не несем наших крестов, мы будем раздавлены под их весом.  Поэтому давай делать это».  И мы начали работу над фильмом.

Скотт Росс: Сколько Вам было лет?

Джим Кавьезел: Я сказал Мэлу, «Это выглядет зловеще.  Мои инициалы J.C  (прим. перев. как Jesus Christ) и мне 33 года.  Так это было.

Скотт Росс: Каким был Ваш изначальный инстинктивный ответ?

Джим Кавьезел: Если честно, я был наполовину воодушевлен и наполовину напуган.  Я чувствовал себя так все время съемок.

Скотт Росс: Что Вы внесли в этот фильм? Не только как актер; как Вы готовились к роли Сына Божьего?

Джим Кавьезел: Это прекрасный вопрос.  Как Вы готовились?  Огнем.  Оглядываясь назад, было два слова: «неугасимый огонь».  Трудно было физически, страдание.  Время накладывания гримма начиналось в 2 часа ночи и продолжалось до 10 часов утра – одно лишь это было тоской и не просто тоской, но очень неудобным положением.  Ты никогда не сидишь.  Так день за днем, плюс гипотермия, плюс мое вывихнутое плечо – все это вынуждало меня молиться.  Мне нужно было углубиться во что-то, потому что я сходил с ума.

Скотт Росс: Вы сказали, что вы молились.  Является ли это тем, во что вы верили еще до этой роли?  Вы верующий?

Джим Кавьезел:  Я несомненно верю.  Я думаю, что многие из Ваших зрителей знают, о чем я говорю  Зачем вам подвергать себя гонениям, если вы не верите в то, что это истина?  И позвольте мне сказать вам, я был на том кресте.  Я играл Христа, но зачастую я чувствовал себя как сатана.  Непристойная брань хотела выйти из меня.  Было так холодно, как-будто ножи пронзали меня.  У меня была гипотермия.  Я не знаю, встречались ли вы с этим.  Однажды, страдая гипотермией, мне было так холодно, что я с трудом произносил слова роли.  Мои уста бесконтрольно дрожали.  Мои руки и ноги онемели.  Я задыхался на кресте.  Сейчас вы видите людей, пьющих кофе и смеющихся.  И тогда они были очень безразличны к тому, через что вы проходите.

Скотт Росс:  Это были люди, работающие над фильмом или актеры?

Джим Кавьезел: Нет, у нас были очень сочувственные люди.  Как и во всем человечестве, у нас были сочувственные люди, безразличные люди и люди, сдерживающие свои чувства.  Наблюдая за этим я хотел выразить свою собственную человеческую природу и сказать этим насмешникам либо заткнуться, либо убраться.

Скотт Росс: Что было полной противоположностью Иисусу, простившему Своих врагов.

Джим Кавьезел: Что бы вы в таком случае делали?  Я – мастер.  Я – актер.  Куда это вместить?  Поэтому я должен был серъезно молиться не от разума, но от сердца.

Скотт Росс: Так тяжело смотреть на побои и бичевание, потому что оно длиться так долго.  Я буквально считал удары.  Я видел, как люди, сидящие передо мной в маленьком зале кинотеатра, отворачивали свои лица, потому что не могли продолжать смотреть.

Джим Кавьезел: Вы сейчас сказали нечто очень критичное.  Люди отворачивали свои глаза, когда смотрели этот фильм, и то, что они видели – это был их собственный грех.  Временами люди не хотят разбираться со своими собственными грехами.  Настолько тяжело смотреть на это.  Но этот фильм вынуждает вас увидеть себя не такими, какими вы хотите себя видеть, но такими, какими видит вас Бог.  Здесь нет пассивных наблюдателей.

Скотт Росс: Какая часть фильма оказала на Вас наибольшее влияние?  Возможно ли выделить этот момент или время?

Джим Кавьезел: Я буду с вами откровенным, есть нечто, через что я прошел, о чем я даже не могу говорить.  Я ощущал как-будто величайшее присутствие временами посещало меня, когда мы снимали фильм.  Молитва, которая исходила из меня была следующей: «Я не хочу, чтобы люди видели меня.  Я хочу, чтобы они видели только Иисуса.  И через это начнут происходить изменения».  Я хотел, чтобы этот фильм оказал на людей внутреннее воздействие к принятию окончательного решения следовать ли за Ним или нет.  Этого я желал больше, чем чего-либо другого.

Скотт Росс: Это только выбор; либо ты принимаешь решение, либо нет.  Ты либо за Меня, либо против.